№ 5. Рапорт елабужского уездного исправника Таширева вятскому губернатору о происшествиях во время переписи
2 февраля 1897 г.
№ 562
Его превосходительству господину вятскому губернатору елабужского уездного исправника рапорт.
Согласно циркуляру Вашего превосходительства от 30 декабря 1896 года № 1157 о представлении сведений о происшествиях, недоразумениях и выдающихся случаях, имевших место во время переписи, имею честь донести Вашему превосходительству — в дополнение к моим телеграммам — следующее: до 7 декабря между татарским населением волнений не было, а с сего числа оно появилось в Черкасовской волости [в] деревне Сосновые Юрашы, но с помощью городского муллы Хузяханова мною было тотчас же через разъяснения о цели переписи прекращено, и более в этой деревне волнений уже не появлялось. С 12 декабря стали доходить до меня слухи, что в некоторых татарских деревнях замечается какое-то беспокойство, вследствие чего был усилен надзор за населением, но 16 декабря в деревне Тураево было уже исполняющему должность земского начальника Анисимову при составлении подворной переписи оказано сопротивление, и по прибытии моем в эту деревню с ахуном и тремя муллами крестьян нашел в сильно возбужденном состоянии,и все поголовно кричали: «Переписывать не дадим и никому не хотим верить, нас хотят крестить и открыть училище, распоряжение о переписи не от государя»; толпа была настолько взволнован[н]а, что при малейшей бы моей невоздержанности в словах она готова была сделать нападение. В то же время объехал я более многолюдные деревни Псеево и Бизяки, где нашел весь народ в таком же состоянии, в Бизяках из толпы слышались угрозы.
К 20 декабря получены мною уже более печальные сведения, что все крестьяне сказанных деревень днем и ночью останавливают проезжающих, спрашивают, кто, куда и зачем едет, почему проезд через эти деревни считался небезопасным, а в деревне Псеево будто бы составлен приговор, чтобы убить исправника. Желая, какими-либо мерами сдержать раздражение крестьян этих деревень, я дал приказ урядникам, чтобы вся проселочная дорога, пролегающая этими деревнями на протяжении 40 верст, каждодневно исправлялась, и, назначив в каждую деревню по одному уряднику, обязал их по возможности узнавать имена подстрекателей; это распоряжение несколько умалило ярость крестьян, и уже на сходках более спокойно говорили: «Кого-нибудь исправник ждет, уж не солдат ли» — и находившимся в деревнях урядникам никакого насилия или ослушания в исправлении дорог не делали; затем было сделано по уезду распоряжение, чтобы задерживать и представлять ко мне всех лиц, которые ходят по деревням под разными сомнительными предлогами; подобных личностей с разных концов уезда было представлено ко мне 19 человек.
К 25 декабря были получены и прочитаны муллами присланные от Вашего превосходительства объявления о школах, медресе и мектебе; к сказанному объявлению крестьяне многих деревень отнеслись доверчиво и приняли уже еще более спокойный вид.
28 декабря я обратился с просьбами к помещикам Бикмаеву, Халитову (из магометан) и управляющим Дьяконову, Брызгалову, Скворцову и Осинскому оказать их влияние на магометанское население, моя просьба ими была исполнена, и действительно они принимали до конца переписи самое живое участие, а в особенности господин Халитов, благодаря которому мне весьма многие лица уже были известны в подстрекательстве, но до более удобного времени я лишен был возможности сделать распоряжение об арестах, так как толпа никого не хотела выдавать, и весьма зорко днем и ночью оберегали друг друга от арестов. Это усматривается из следующего случая: урядники Моралев и Бабушкин были командированы в деревню Псеево для ареста подстрекателя Хусаинова, куда ночью подъехали к его дому, но в это время жена его выбила стекла у наружных рам и закричала о помощи народ[у], почему урядникам пришлось уехать обратно, не произведя ареста Хусаинова.
К 1 января получил сведения, что волнение между татарами появилось еще в нескольких деревнях, и что будто бы в Мензелинском уезде проживают какие-то темные личности, знающие несколько иностранных языков, которые стараются употреблять меры к подстрекательству татар к недопущению переписи, и что татары Елабужского уезда ездят в Мензелинск на свидания с этими личностями; вследствие чего 2 января в частном плане командировал урядника Бабушкина (знающего татарский язык) в город Мензелинск следить и наблюдать за действиями елабужских татар; пробыл урядник в Мензелинске 4 дня, дознал, что из Мензелинского уезда елабужские татары привозят какие-то брошюры, но от кого — не дознал (о сказанных личностях было телеграммой сообщено мензелинскому исправнику).
3 января по получении от Вашего превосходительства разрешения на перепечат[ыв]ание из «Правительствующего вестника» именного указа государя императора от 19 декабря 1896 года о цели переписи (один экземпляр представлен Вашему превосходительству в городе Елабуге) я того же числа перепечатал и с нарочными разослал по уезду для обнародования; в некоторых деревнях полученный указ имел желаемый успех. Того же 3 января получил сведения из деревни Мортов Черкасовской волости, что крестьяне не допустили счетчиков и даже угрожали нанести им побои; по прибытии в эту деревню, где действительно нашел крестьян возбужденными и дерзкими (слухи говорят, что были вооружены ножами), ими самовольно был устранен от должности сельский староста и избран[о] по своему желанию другое лицо, которое по приезде со мной земского начальника явилось со знаком старосты, но хотя земский начальник и приказал немедленно ему удалиться и передать знак прежнему старосте, но этого он не исполнил, и как он, так и крестьяне кричали, что они его выбрали, а прежнего старосту уволили; увещания на крестьян деревни Мортов не только не действовали, но было заметно, что толпа все более и более ожесточалась, и несколько дней было такого времени, что положительно считалось пребывание должностных лиц в этой деревне опасным, из деревни никому не позволяли уезжать без того, чтобы предварительно не обыскать, заподазривая, не везет ли исправнику бумаги с согласием кого-либо на перепись.Ахун этой деревни прислал мне письмо, в котором сообщает о подстрекателях и опасном своем положении, но письмо не было найдено крестьянами лишь потому, что оно было спрятано под кожу хомута.
5 января в деревне Абалачеве мне также не пришлось уговорить крестьян, которых нашел не менее возбужденными, как и в Мортах, когда я прочел указ государя и хотел передать его старосте, то толпа закричала: «Указ вези с собой, нам его не надо», — и указ мне пришлось взять обратно. С 6 января послал отпуска некоторым муллам — ехать к муфтию, хотя и не находил в этом пользы, так как крестьяне во многих деревнях заявляли мне, что они муфтия не слушают, упорствующих двух мулл деревень Тураево и Бизяки отправил мерами полиции, и того же 6 числа уже были в уезде слухи, что в Мензелинском уезде вызвана команда.
7 января в деревне [Новое] Аккузино было оказано сопротивление исполняющему должность земского начальника господину Анисимову, но за произведенными 13 числа арестами обвиняемых в сопротивлении переписи счетчики были допущены.Того же 7 января, благодаря полученной мною от Вашего превосходительства телеграмме об объявлении населению Вашего приезда в Елабужский уезд и о применении положения об охране, я 8 числа объявил об этом населению и обязал: отвести в каждой деревне, где происходят волнения, по несколько квартир, исправлять дороги и делать их, насколько возможно, шире; полученное населением, это сведение о приезде Вашего превосходительства так подействовало на упорствующих, что мне была уже возможность сделать распоряжение производить беспрепятственно аресты подозреваемых в подстрекательстве лиц.
8 января были мною получены сведения, что крестьяне деревень Бизяки, Мортов и Абалачева на сходах говорят так: «Если бы перепись была по приказу государя, то исправник бы не стал ездить по деревням и нас упрашивать, а сажал бы в тюрьму» — и составили приговоры не допускать до переписи никакого чиновника. Это обстоятельство навело меня на мысль произвести аресты крестьян этих деревень в такое время, чтобы слух об этом по возможности скорее разнесся по уезду; для чего избрал базарный день 11 января в городе Елабуге и арестовал из этих деревень 70 человек; весть об этом действительно уже 12 числа обошла весь уезд и произвела на население желаемые для дела результаты, счетчикам была возможность приступить в упорствующих деревнях к переписи, которая ими была окончена 17 января, а 28-го — проверка переписных листов.
О всем вышеизложенном имею честь донести Вашему превосходительству.
Елабужский уездный исправник: Таширев.
ГА КО,ф.582,оп.42, д.189,л. 132-135.